…
Храни Вас Бог
20 сентября 1914 г.
Милому моему душке Папá
Царское Село
Я пишу Тебе внизу у Мамá. Здесь сидят Мария и Дмитрий, которые обедали у нас. Мы были у всенощной и я много за Тебя молилась. Батюшка воспользовался Твоим отсутствием и после всенощной сказал речь. Было за всенощной страшно скучно, что Тебя не было. Крепко тебя целую и спи хорошо и видь хорошие сны.
Любящая Тебя твоя Мария.
21 сентября 1914 г.
Милому моему душке Папá
Царское Село
Поздравляю Тебя, мой душка Папá, с победой. Сегодня утром были 4 у обедни с Мамá. Служили наш батюшка и диакон Шавельского. Завтракали одни, потом поехали в поезд с ранеными. Были у Ани и с ней пили чай. Оттуда поехали в Дворцовый Большой лазарет, Мамá, Ольга и Татьяна пошли на перевязки. Аня и я пошли по всем палатам, где лежали солдаты, и почти с каждым говорили.
Потом Мама, Аня и я поехали домой, так как у Мамá был прием сестер милосердия, которые уезжают на войну. После того мы поехали в маленький лазарет, где лежит Твой стрелок. Там Мамá с сестрами опять перевязывали, и мы с Анастасией пошли к офицерам. Я играла с Поповым в какую-то игру. После перевязки сестры и Мамá тоже играли с офицерами, так что мы вернулись только, только к обеду. Обедали 4 с Мамá. Алексей, слава Богу, ничего. Крепко целую Тебя, мой собственный душка. Любящая Тебя ужас как
Твоя собственная Мария
24 сентября 1914 г.
Милому моему душке Папá
Царское Село
Мой дорогой Папá душка! Я только что вернулась от Ани, где был Николай Павлович. Сегодня днем Анастасия и я были у нас в лазарете. К нам последним поездом Шуленбурга приехали 15 человек. Мне, к сожалению, надо кончить, так как теперь утро и мне надо идти на урок. Крепко Тебя целую, мой душка, и люблю. Кланяйся Саше и Нилову. Твоя всегда дочь Мария. Прости за такое скучное письмо и короткое.
На том же письме приписка Татьяны Николаевны: Папá, душка мой дорогой, прости, что я Тебе не пишу отдельно, но у меня совсем времени не было. Едем сейчас в лазарет, где будут сегодня операции. Погода ясная, солнечно, но холодно. Ждем Тебя очень назад, поскорей.
Комитет мой сошел благополучно вчера, слава Богу. Ну, до свидания. Крепко Тебя обнимаю, как люблю. Да хранит Тебя Бог.
Твоя дочь Вознесенец.
22 октября 1914 г.
Отцу в Ставку
Царское Село
Мой душка Папа милый!
Только что получила из полка телеграмму. «В день полкового праздника Казанские Императорского Высочества драгуны, вознося молитвы о драгоценном здравии своего обожаемого Шефа, всепреданнейше повергают свои поздравления и возглашают здравицу «верховному вождю Государю Императору и своему Августейшему Шефу».
Сейчас пойду пить чай, а потом к обедне. Буду молиться за Тебя и за свой полк в особенности.
Мы уже были у обедни и завтракали. Я получила телеграмму от полковых дам, которые просят, чтобы лазарет, который они открыли, был бы под моим покровительством. Ольга и Татьяна поехали в Петроград. Я и Аня с Мама будем осматривать здесь на ветке Мама поезд-склад.
Кланяйся Николаю Павловичу и Саше. Крепко Тебя целую. Любящая Тебя
Твоя Казанша
Храни Тебя Бог.
23 октября 1914 г.
Милому моему душке Папá
Царское Село
Мне так жалко, что я Тебе не успела сегодня написать. Вчера днем я с Анастасией и Настенькой были в Школе Нянь, и дети пили чай, и я кормила их с нянями кашей и вспоминала Тебя, когда у них текла каша подбородку и мы чистили их подбородки ложками. Были сегодня у нас в лазарете, там много тяжело раненных в голову и один в живот. Они сегодня все писали письма на родину, и несколько сибиряков не могли, так что другие раненые им помогали.
24 октября 1914 г.
Милому моему душке Папá
Царское Село
Только что завтракали. Утром были в 9 часов 50 минут у Обедни.
Сейчас пойду с Анастасией к нам в лазарет, а потом в склад. Мамá поехала с сестрами в Петроград. У Татьяны там будет комитет, а Мамá пойдет в свой склад. Очень без Тебя скучно. Кланяйся Саше и Николаю Павловичу. Крепко Тебя лобызаю во все тело. Деменькова не видала. Храни Тебя Бог.
Любящая Тебя всегда Твоя Казанша.
24 октября 1914 г.
Мой дорогой Папá душка!
Царское Село
Я ужасно жалею, что не успела тебе написать. Сегодня утром были, как всегда, несносные уроки. Потом завтракали. Днем были в 4-х лазаретах в Павловске с Мамá и тетей Маврой, и видели казака, который был ранен саксонской свиньей (то есть их шталмейстером). Пишу так скверно, потому что Мамá пером. Сейчас я только что вымылась, и Лиза(Эрсберг Елизавета Николаевна) меня причесывает. Мы еще сегодня были на освящении лазарета в Сводном полку.
Он находится в том доме, где была раньше церковь. В той комнате теперь устроена столовая, и там же был молебен. Там, где мы раньше оставляли пальто, теперь перевязочная. Деменькова, конечно, моего душки, не было. Были сегодня после всенощной в лазарете, где лежит Иедигаров. Крепко Тебя целую, мой золотой.
Твой преданный и любящий Тебя Казанец
Кланяйся от меня очень Саше и Коле. Был только что Григорий. Он остается в Петрограде, пока Ты не вернешься. Храни Тебя Бог. †
30 октября 1914 г.
Мой дорогой Папá душка!
Царское Село
Сегодня утром пришел сюда Алексея поезд. Мамá там была с Ольгой, Анастасией и Алексеем. Днем Ольга и Татьяна будут опять перевязывать, а Мамá останется дома. Мамá приехала вчера в шесть часов. После обеда мы 4 поехали с Аней в лазарет, где Иедигаров. Они были все очень милые. Я с Анастасией вернулись к половине десятого. Когда Ольга с кем- нибудь слишком долго говорила, то Иедигаров начинал отчаянно кашлять, чтобы она повернулась и пошла в палату к ним.
Я и Анастасия не знаем, что мы сегодня будем днем делать. У меня насморк. Вчера, когда мы шли к себе в лазарет, вдруг из лазарета идут масса людей (то есть офицеры сводного полка) и между ними мой Деменьков. Мы отчаянно испугались и страшно тихо шли, чтобы они не повернулись. Видели Николаева, он довольно сильно поседел. Он много интересного рассказывал. Утром были уроки, как всегда. Кланяйся Коле и Сашке.
Крепко Тебе жму руку, чтобы не передать насморк.
Твой Казанец.
Я написала все это письмо до завтрака, и Мамá все еще не вернулась с перевязок. Храни Тебя Бог†.
31 октября 1914 г.
Мой дорогой Папá душка!
Царское Село
Это письмо возьмут с собой сестры. Вчера днем мы гуляли, потом были в лазарете Большого дворца. Там уже лежат восемь офицеров. Сегодня мы, должно быть, пойдем к нам в лазарет.
Я не знаю, с вчерашним поездом приехали к нам новые раненые или нет. Я на днях в воротах видела моего матроса сводного полка с «Иоанна Златоуста», и с ним поздоровалась. Ах! Я надеюсь, что завтра у всенощной увижу моего Деменькова, но боюсь, что нет, так как мы, наверное, будем стоять в молельне(в Феодоровском соборе), а в церкви одним стоять стыдно, и идти к Евангелию.
Ортипо очень мил и, по-моему, вырос. Сейчас у меня будет урок английского языка, какая скука. Крепко целую Тебя, Твою супругу, и двух Твоих дщерей и скажи старшой, что я постараюсь позвонить по телефону и если буду говорить с кем-нибудь интересным, то напишу ей телеграмму.
Твой собственный Казанец
Храни Тебя Бог†.
Твой Казанец.
Я написала все это письмо до завтрака, и Мамá все еще не вернулась с перевязок. Храни Тебя Бог†.
19 ноября 1914 г.
Мой дорогой Папá душка!
Царское Село
Сегодня пишу Тебе я, так как Ольга и Татьяна поехали только что в Петроград на пожертвования. У меня были утром уроки. Мама с Oльгой, Алексеем и Анастасией ездили в поезде. Вчера я была с Мама и сестрами в Большом дворце у раненых офицеров и видела того молодого oфицера, у которого на спине большая пролежень. У него очень милое лицо. Мы ему подписали на карточках, и теперь он ждет, когда Ты вернешься, то может быть ему тоже подпишешь. Сейчас 2 часа. Мамá лежит на кушетке и пишет Тебе письмо, а Анастасия — тете Ольге. В 2.30. я с Анастасией поедем к себе в лазарет.
Наверное, к нам тоже приехали новые. За чаем я всегда сижу на твоем кресле. Мамá получила от Тебя письмо до завтрака. Она поедет потом в Большой дворец на перевязку двух офицеров. Алексей наверху отдыхает после завтрака. Завтра едет опять на войну Чахов. Я радуюсь, что пятницу праздник, так что у нас не будет уроков, а это очень приятно.
Сегодня во время урока арифметики учитель нагнулся, чтобы посмотреть верно ли я написала, и своей тяжестью сломал ножку стула и чуть на меня не упал. Ну пока, до свидания мой Душка. Крепко целую и люблю Твой Казанец. Храни Тебя Бог †. Кланяйся Саше и Коле и скажи первому, чтобы он себя хорошо вел.
30 ноября 1914 г.
Мой дорогой Папá душка!
Царское Село
Мамá сейчас лежит на кушетке и отдыхает. Сегодня утром мы все 5 с Мамá были у обедни и потом на перевязках, и Алексей тоже смотрел и считал, на скольких он был. После завтрака мы снимались в Большом дворце с ранеными офицерами.
Оттуда мы поехали в Инвалидный дом, и там Мамá дала нескольким нижним чинам Георгиевские медали. Мамá очень устала, и поэтому она сегодня Тебе не пишет. Сейчас будем пить чай с дядей Павлом. Вчера за всенощной видела моего душку Деменькова, а на встрече был Шведов. Так что я и Ольга обе были очень довольны. Вчера же днем были в местном лазарете, где Мамá также раздавала медали. Сегодня после чая у Мамá будут офицеры, ее два Крымца, один моего полка и один Ольгиного. Крепко Тебя целую, любящий Тебя всегда
Твой собственный Казанец.
Храни Тебя Бог. † Кланяйся Коле и Саше.
5 апреля 1915 г.
Мой дорогой Папá душка!
Царское Село
Я сейчас сижу около Мамá, у нее на ногах лежит Швыбзик. Анастасия рисует. Ольга и Татьяна уехали в лазарет к Вартанову. Когда они вернутся, мы пойдем к Обедне. Вчера после того, что Ты уехал, мы поехали домой, и потом к нам в лазарет все 4. Концерт был очень удачный. Делазари был очень мил, и рассказал несколько смешных рассказов. Потом одна дама в сарафане протанцевала русскую (она была довольно аффектированная). Мой Деменьков был очень мил и представил нам всех актеров. Маленький Швыбзик только что сделал «губернатора» у Мамá на ковре и Анастасия теперь его обучает. Сегодня мы увйдйм Родионова и Кожевникова. Погода у нас сегодня ничего. На солнце 15 градусов.
Пойдем днем гулять, сегодня, наверно, никого интересного не будет в дежурной комнате. Сегодня никто из сестер Тебе не напишет, так как у них не хватит времени. Фельдъегерь уезжает в 5 часов, ужасно неудобное время. Жалко, что с Тобой поехал Ильинский, а не Попов, так как Ты будешь в Одессе. Ужасно скучно, что Тебя здесь нет, можно было бы сегодня вместе колоть лед. Вчера Анастасия уже нашла два крокуса и подснежник под балконом, не там, где посажены, а где сами растут. Сейчас уже благовест у «Знамения», и мне пора идти одеть шляпу. Крепко целую Тебя, мой ангел, и ужасно люблю.
Твой собственный Казанец.
8 апреля 1915 г.
Мой дорогой Папá душка!
Царское Село
Мамá была ужасно довольна получить от Тебя крест, и она его все время носит сегодня(Государь делает подарок своей любимой супруге. В этот день 21 год назад состоялась помолвка Цесаревича Николая Александровича с Принцессой Алисой. В своих дневниках он называл этот день «чудным, незабвенным». В письме к Александре Федоровне в этот день он написал: «Желаю тебе здравия и всего, чего может пожелать глубоколюбящее сердце, и на коленях благодарю тебя за всю твою любовь, привязанность, дружбу и терпение, которые ты проявила эти долгие годы нашей супружеской жизни). Она первый раз лежала на балконе. Я с Анастасией каталась немножко на велосипеде около дома. Дежурный сегодня, кажется, кто-то неинтересный. Утром на солнце было 20 градусов. Днем я с Анастасией и Шурой гуляла, а потом были в нашем лазарете. У Николаева был нарыв на пальце большом правой ноги, и ему пришлось выр- вать ноготь, так что он должен опять лежать несколько дней. <…>Я очень радуюсь за Тебя, что Ты увидишь тетю Ольгу. Помнишь, когда тут была Татьяна Андреевна и просила, чтобы Ты приехал, Ты тогда не думал, что так скоро туда попадешь. Я сейчас сижу около Мамá постели, в которой она обретается, а Ольга и Татьяна читают, Алексей хотел сегодня спать на Твоем месте и сказал Мамá, что он хочет играть, как будто он муж. Вчера он наелся черными сухариками и вечером его отправили прямо на Деревеньку. Ольга и Татьяна были сегодня в Петрограде, Ольга на пожертвование, а Татьяна в комитете наслаждалась милым Нейдгартом. После обеда я играла с Мамá в colorito. Теперь она читает какую-то английскую книжку. Вчера у Ани были Кожевников и Родионов и Кублицкий к чаю. До этого они зашли попрощаться к Мамá, так как они вчера же вечером и уехали. Они были одеты в рубашках, как Ты. Без Тебя скучно. Крепко Тебя целую, давлю и люблю в объятиях.
Твой Казанец.
Кланяюсь очень Коле. Храни Тебя Господь.
18 апреля 1915 г.
Мой дорогой Папá душка!
Царское Село
Ну, как Ты живешь, можешь?
Радуюсь, что Ты видал Твоих славных Пластунов. Мы живем как всегда. Сегодня были у Всенощной. Служил батюшка Кибардин, а пели солдаты, как ангелы, хорошо. В церкви никого интересного для меня не было, кроме наших раненых. Мы только что кончили обедать. Алексей пришел к Мамá молиться. Сестры разбирают цветы, которые прислали Яновы из Ливадии. Глицинии и другие. Пока та страница сохла, я читала тети Ольгино письмо нашей Ольге. Я посадила к себе на колени Швыбзика, но он пожелал на пол.
Мамá посылает Анастасию спать, а она в отчаянии не может найти Швыбзика, который пропал без вести, все его кричат и зовут, но он не идет, мерзавец. Его наконец нашли через 10 минут, мы все его искали под диванами. Наконец Мамá решила залаять, и Швыбзик ответил тоже лаем, и оказалось, что он сидит у Мамá под кушеткой, и его с общими усилиями вытащили. Нежно целую шишку на лбу Котова и кланяюсь Литвинову душке и Чемодурову. Шура мысленно с остервенением лобызает Твою пятку левой задней ноги. Сама я Тебя обнимаю и целую нежно.
Твой верный и преданный Казанец.
Храни Тебя Бог. †
Кланяйся от меня Коле.
Продолжаю письмо утром в 8 часов. Я только что открыла занавеси окна и к радости увидела, что на солнце 19 градусов. К нам в спальню пришел Алексей, и теперь он лежит у меня в постели и играет с Анастасией и Швыбзиком. Сестры еще спят, Швыбзик пищит, наверное, он хочет видеть генерал-губернатора. Он уже это сделал, и Анастасия прибежала с лопаткою от камина и подобрала. Ну пока до свидания, мой Папá душка. Сестры и Алексей целуют.
12 июня 1915 г.
Мой дорогой Папá душка!
Царское Село
Мой золотой Папá душка!
Вчера вечером мы были у Ани и там были Николай Дмитриевич, Александр Константинович, Викт. Эрастович и Скворцов. Было очень хорошо, играли в «добчински-бобчински» и шарады. Вчера днем я с Анастасией играли в теннис. Я, конечно, как всегда, проиграла весь 3 сет.
Сегодня, наверное, пойдем пешком в Большой дворец. На днях были в школе нянь и давили маленьких детей, которые уже ложились спать. Мы еще были у Мамá в складе, где завертывают бинты, и мне с Анастасией пришлось быть, как всем, в халатах и косынках, чему мы обе очень конфузились. Сейчас сидим на балконе. Аня едет сейчас к Гротову в Красное Село на моторе. Татьяна поехала верхом, я тоже хотела, но у меня насморк, и поэтому я не поехала. Я была только что с Ан[астасией] и Ольгой в лазарете Красного Креста и в Большом дворце. У Мамá сегодня будет отряд английских санитарных моторов представляться.
Ну, пока, до свидания, мой душка.
Храни Тебя Господь †. Крепко люблю и целую.
Твой Казанец.
15 июня 1915 г.
Моему дорогому Папá душке!
Царское Село
Я прямо ужас как Тебя благодарю за Твое милое и длинное письмо. Еще раз благодарю Тебя за чудные подарки. Вчера утром были у Обедни, потом завтракали на балконе. Днем Мамá с Аней катались в коляске, а мы 4 в маленьких экипажах, где можно самим управлять, Я ехала с Татьяной, а Ольга с Анастасией. Мы ездили по той же дороге, где и с Тобой вечером на моторе в Павловске. Георгий на своем маленьком моторе влетел в Мамá экипаж, но ничего не попортил. Мы ехали сзади и отчаянно хохотали. Потом мы пили чай с Мамá и конечно дядей Павлом, потому что был праздник.
Дядя как всегда пел ти-та-то- и потом сказал, что хотел бы поговорить с Мамá одной, что всегда бывает после того, что он поет за чаем. Мы тогда встали и поехали к Ане и у нее были. Сидели у нее на балконе, а потом играли в комнате. День был в общем хороший, но скверный, потому что Тебя не было. Я Тебя мой душка еще раз ужасно благодарю, люблю и крепко целую. Христос с Тобою.
Твой Казанец.
Кланяюсь Саше и Коле. В теннис играла только раз с Анастасией. Анастасия Тебя лобызает. Она валяется на балконе у Мамá на кушетке и пьет кофе
19 июня 1915 г.
Моему дорогому Папá душке!
Царское Село
Сегодня днем я видела несколько детей, купающихся в речке, и мне, как и Тебе, захотелось купаться. Теперь Алексей почти что каждый день ловит рыбу на удочки в пруду недалеко от слона. Я забыла тебе сказать, что мы сегодня 4 были у Мамá в Инвалидном доме и видели двух казаков того Кубанского полка, который был здесь.
Один был старый с бородой, очень оба милые. К нам в лазарет привезли двух новых офицеров 5-го Сибирского стрелкового полка, один очень тяжелый. Твое письмо душкинское лежит у Меня ночью на столе, и каждый день вечером я радуюсь за него. Храни тебя Бог. Крепко целую, как люблю.
Твой Казанец.
30 августа 1915 г.
Моему дорогому Папá душке!
Царское Село
Сейчас мы 4 валяемся в креслах с ногами на стульях. Ольга вяжет чулок, Анастасия разбирается в старых письмах, а Татьяна читает стихи. Сегодня утром были у Обедни, завтракали на балконе с Соней, днем катались и были на кладбище, там строится маленькая церковь. Потом были в Большом дворце. Обедать будем одни. Алексей после завтрака поехал в Петергоф.
Туда завтра переезжает Николай Дмитриевич с ротой. Он, кажется, этому не очень радуется. Сегодня именины Дрентеля, и мы ему послали телеграмму. К Тебе поехала Первая сотня, так жалко, мы не видели Виктора Эрастовича. Александр Константинович еще здесь, так как он временно заменяет адъютанта. Завтра увидим его и Юзика у Ани. Днем у нее будет опять для Алексея, Ирина Толстая и Хитрова, она дочь этой громадной Хитрово.
Ну вот, больше нечего писать. Крепко целую, как люблю.
Твой Казанец
Храни Тебя Бог. Кланяюсь Коле, Саше и Лозинскому.
Очень соскучилась по Тебе.
Сестры Тебя целуют.
19 сентября 1915 г.
Моему дорогому Папá душке!
Царское Село
Ты скоро возвращаешься. Я невероятно довольна. Только что катались с Мамá. У нас будет пить чай дядя Борис. Мы ничего интересного не делаем. Мамá эти два дня ездит утром в лазарет, но позже, чем сестры, около 11 часов. Мы теперь всегда обедаем наверху в игральной. Это очень уютно, по-моему. После обеда Мамá, Алексей, я и Владимир Николаевич или месье Жильяр играем в одну игру, которая называется «Тише едешь, дальше будешь».
Очень весело, потому что можно других есть. Мы играли в эту игру в прошлом году у нас в лазарете. Наши офицеры и солдаты очень хорошо поправляются. У меня сегодня совсем глупое письмо, потому что ничего интересного не делаем. Крепко Тебя, моего душку, целую и люблю. Христос с Тобой †
Твой Казанец.
2 октября 1915 г.
Моему дорогому Папá душке!
Царское Село
Ну, этот раз, я думаю, Тебе не так пусто. Так радуюсь за Тебя, что Ты видел 21-й корпус. Мы здесь живем по-старому: днем катаемся с Мамá и бываем в лазаретах. К нам в лазарет перевелся один офицер из Красного Креста, его фамилия Шах-Назаров. Он очень аппетитный, черный с усами, вообще я его одобряю. Он лежал раньше в Пскове у Марии в лазарете. Только что пили чай. Днем катались с Мамá и Аней.
Ольга и Татьяна сейчас чистят инструменты до всенощной. Вечером у Ани будет Григорий. Вчера утром говорили с Н. Д. через окно. Сегодня, наверное, его не увижу, так как не будем у Всенощной в соборе.
Надеюсь, Мамá не возьмет нас завтра на освящение, так как будет много народу и родственников, а места очень мало, будет душно и нельзя молиться. Сейчас должна кончать, так как буду примерять какое-то платье, ужасно неинтересно. Ну, до свидания, мой Папá душка. Крепко целую, как люблю.
1 декабря 1915 г.
Моему дорогому Папá душке!
Царское Село
Сейчас я сижу на полу у Мамá в кабинете, она сама лежит на кушетке. Аня сидит в Твоем кресле, а сестры сидят на стульях и работают. Только что были на панихиде по Соне(Соня Орбелиани-фрейлина Императрицы). Ее маленькая горничная Устинья ужасно плакала. Завтра Ольга и Татьяна едут в Петроград, первая на пожертвования, а вторая на комитет. Крепко Тебя и Алексея Целую
Твой собственный Казанец
1 декабря 1915 г.
Моему дорогому Папá душке!
Царское Село
Благослови Господь венец нового лета!
Надеюсь, что этот год принесет Тебе дорогой мой Папá, много радостных дней. Так скучно, что мы Тебя не увидим в первый день Нового года. Вообще у нас без Тебя всегда скучно бывает. Ну я кончаю писать, а то Твои Царские очи заболят от чтения на красной бумаге. Христос с Тобой.† Мой дорогой, крепко Тебя жму в моих объятиях. Твой Казанец
4 января 1916 г.
Золотому моему Папá!
Царское Село
Золотой мой Папá!
Пишу Тебе утром. Анастасия сидит на диване около печи и что-то рисует. Мы комнату свою совсем переставили, постели поставили на прежнее место, а ширма уехала в другое, я Тебе хорошо не сумею написать, как все стоит, Ты сам увидишь, когда вернешься, что, надеюсь, будет очень скоро. Сегодня утром были в 9 часов в Большом дворцовом лазарете, мы там страшно давно не были. А вчера ездили в Кокоревский лазарет, там лечатся три твои эриванца
. Позавчера вечером мы страшно хохотали. Старая тетя Ольга(В.к. Ольга Константиновна) позвонила нашей Ольге, чтобы она попросила одного солдата из сводного полка прийти навестить ее раненого того же полка. Ну вот, Ольга сейчас же позвонила в дежурную комнату, оказался дежурным Кулюкин, и он спрашивает: «Кто у телефона?» Она отвечает: «Ольга Николаевна». — «Какая Ольга Николаевна?» — «Ольга Николаевна, не понимаете? Та, которая живет над вами». — «Ничего не понимаю». — «Великая княжна Ольга Николаевна, слышите?» — и начинает невероятно хохотать, тогда он обиделся и сказал: «Барышня, здесь телефон служебный и шутки совсем неуместны», — и повесил трубку.
Ольга ушла. Тогда через 5 минут подходит Татьяна и звонит; он ее узнал, и она ему все передала. Вчера за обедней подходит Кулюкин и просит, чтобы Ресин извинился у Ольги за него, но что он так не ожидал, что она позвонит, что подумал, что кто-нибудь шутит. Так как Мамá лежит в постели, мы завтракаем и обедаем одни. Ну, пока до свидания. Сейчас надо будет идти к завтраку. Крепко Тебя жму в своих объятиях и люблю.
Твой Казанец(М.Н. была шефом 9-го Драгунского Казанского Ея Императорского Высочества полка)
4 января 1916 г.
Золотому моему Папá!
Царское Село
Только что вернулась от Обедни, я была с Татьяной в нижней церкви, потому что она поехала сейчас на перевязки. А Ольга, Анастасия и Алексей поедут теперь в церковь. Мамá лежит, и у нее страшно болит щека. Я не знаю, что мы будем сегодня делать, наверно ничего особенного. Аня хотела нас позвать с Ириной Толстой, но Ирина сегодня где-то играет на балалайке. Я уверена, что Николай Дмитриевич(Деменков) пойдет в верхнюю церковь, потому что меня не будет, и я заранее сержусь.
Я его уже не видела более трех недель. Завтра сестры едут в Петроград принимать пожертвования. Сегодня нужно ехать в Большой дворец, там уже не были два дня. Я не знаю, что мне делать до завтрака. Все в церкви, так что не с кем гулять или кататься. Может быть, Мамá меня отпустит погулять одной, пойду к ней и спрошу. Ну, пока до свидания, мой душка.
Крепко мысленно давлю Тебя в объятиях и целую.
Твой Казанец.
6 января 1916 г.
Золотому моему Папá!
Царское Село
Ужас как я Тебе благодарна за Твое дорогое письмецо. Я его так и не ожидала. Сейчас Анастасия лежит и завтракает, Ольга и Татьяна были со мною в нижней церкви у Обедни в 9 часов, потом сестры и Алексей поехали в лазарет, а я пошла погулять. Сегодня 4 градуса, так что очень хорошо гулять. Жалко, что я не могла приехать к Тебе, мы могли бы вместе копать снег. — Вот жалко, что я не мальчик.
У нас что-то все несчастья случаются, когда мы катаемся в моторе. Так много снега, что мы съезжаем в сторону и застреваем в снегу и нас откапывают атаманцы лопатами. Это уже случалось три раза, весьма скучно и такое чувство как будто мотор падает совсем на бок. Сегодня мы должно быть поедем в большой дворец. Анастасии ужасно надоело уже лежать, именно в праздник так скучно.
На днях мы видели у Трины маленькую Ольгу из Крыма. Помнишь та, что приседала массу раз когда мы ходили на теннис. Она теперь живет в Петрограде да учиться в Смольном институте и страшно довольна, т.ч. ждет с нетерпением того дня когда кончатся каникулы. Ну пока до свидания мой Папáдушка. Крепко, Крепко Тебя мысленно жму в своих объятиях как люблю. Твой собственный. Казанец. Кланяйся всем.
Храни Тебя Бог †
2 марта 1916 г.
Золотому моему Папá!
Царское Село
Вчера, после того как мы Тебя проводили, Татьяна, Анастасия и я поехали на кладбище в моторе. Ехали мы туда неимоверно долго из-за того, что дороги прескверные. Приехали туда и пошли на могилы офицеров, там было еще ничего, не слишком много снега, потом я захотела пойти на могилы наших раненых нижних чинов. С боку дороги снег был навален большой кучею, так что я с трудом на коленях влезла на нее и спрыгнула вниз. Там снег оказался выше колен, и хотя у меня были одеты большие сапоги, я была уже мокрая, так что я решила все равно идти дальше.
Я тут же неподалеку нашла одну могилу с фамилией Мищенко, как звали нашего раненого; я положила туда цветы и пошла дальше, вдруг вижу опять ту же фамилию, я посмотрела на доску, какого он полка, и оказалось, что это был наш раненый, а тот совсем не тот. Ну, я ему положила цветы и только успела отойти как упала на спину, и так провалялась, почти минуту не зная, как встать, так как столько было снегу, что я никак не могла достать рукой до земли, чтобы упереться. Наконец я встала и пошла дальше. В это время Татьяна и Анастасия говорят, что они идут на другое кладбище к Соне Орбелиани и что вернутся за мной. А сами послали мне человека, который заведует кладбищем, на помощь. Он с трудом долез до меня, и мы вместе пошли искать другую могилу.
Искали, искали и никак не могли понять, куда она делась. Оказывается, она была ближе к ограде и надо было лезть через канаву. Он встал в канаву и говорит мне, что «я вас перенесу», я говорю «нет», он говорит «попробуем». Конечно, он меня поставил не на другую сторону, а именно в середину канавы. И вот мы оба стоим в канаве по живот в снегу и умираем от хохота. Было ему очень трудно вылезать, так как канава глубокая, и мне тоже. Ну, он как-то выбрался и дает мне свои руки. Я, конечно, раза три еще на животе вернулась в канаву, но наконец выбралась. И все это мы оба проделывали с цветами в руках. Потом мы никак не могли пролезть между крестами, так как мы оба были в пальто.
Я все-таки нашла могилу. Наконец мы выбрались с кладбища. Татьяна и Анастасия уже меня ждали на дороге. Я была полудохлая от жары и мокроты. Сели мы в мотор и поехали. Я снимаю с себя сапог, чтобы вытряхнуть снег. В это время по дороге встречается телега. Мы ехали довольно скоро. Мы только чуточку отъехали в сторону, как руль у Лапина повернуло и вот мы совсем передними колесами уехали в снег по фонари и страшный крен на левый борт, я с одним сапогом выскакиваю и на дороге надеваю другой. Что же нам было делать, никого нет и уже 1 час 10 минут. Тогда мы 3 решаем идти пешком домой, но на счастье в эту минуту шла какая-то рота со стрельбы и она откопала мотор, а мы дошли почти что до тира. Мотор нас догнал и мы вернулись благополучно домой. Но дорога была все время такая скверная, что были уверены, что мотор сломается.
Против Кирасирского собора мы так подлетели, что Татьяна почти что треснулась головой об крышу. Днем во время катанья на тройке мы почти что перевернули другие сани. Так что когда после всего этого мы поехали в наш лазарет, мы были уверены, что перевернемся в канаву или с нами случится что-нибудь еще. Были вчера на башне. Матросы все были очень милы и работали усердно. Тебя там очень не хватало. <…> Вечером Аня кончила нам читать «Наши заграницей». Ольга, конечно, пошла рано спать. А Ты, наверно, наслаждаешься английской книгой. Бабушка прислала книгу «Olive», и Мамá ей послала другую. Ну, прощай мой душка. Христос с Тобой.†
Твой Казанец.
14 марта 1916 г.
Золотому моему Папá!
Царское Село
Ну вот, Николай Дмитриевич Деменков уехал в субботу. Я с ним говорила по телефону. Он страшно радовался ехать. Помнишь, я ему рубашку шила, ну, я его спросила, и он сказал, что она ему совсем хороша. Вчера сюда пришли 3 санитарные поезда, один из них мой, и мы там были и видели около 300 солдат и 8 офицеров. Пишу Тебе из комнаты Орчи. Мамá лежит на кушетке, и Владимир Николаевич ей делает электризацию.
Я только что каталась с Шурой. У нас будет завтракать Игорь. Днем поеду с Анастасией к нам в лазарет. Туда еще не привезли раненых, но, кажется, должны в воскресенье. Вчера Воейков был в церкви и издали был немного похож на Николая Дмитриевича, такая свинья, как он смеет. А вместо Попова, кажется, будет в полку Воронов, так как он не совсем здоров и ему нужно что-то делать с горлом. Вообщем ничего интересного не делаем. Когда есть время катаемся с Шурой до обеда. Так странно в 6 часов еще совсем светло. Пока прощай, мой дорогой. Очень и очень Тебя люблю, давлю и целую.
Твой собственный Казанец.
6 апреля 1916 г.
Золотому моему Папá!
Царское Село
Прошу у Тебя прощения перед исповедью. Ольга хотела Тебе вчера написать от нас по этому поводу телеграмму, но, конечно, забыла. Было очень грустно причащаться без Тебя и Алексея. Сейчас погода у нас чудная. Утром был туман, когда мы ехали в церковь, а теперь чудное солнце и голубое небо. Только что кончила завтракать и сейчас поедем с Мамой и Аней кататься.
Мы завтракали все наверху в игральной комнате около Алексея. У него рука теперь не болит. Сегодня причащались довольно много солдат и казаков, ужасно аппетитные атаманцы. Конечно, тоже было все батюшкино семейство. Так жалко, что Ты не причащался у себя на Ставке. Мне надо кончать. Христос с Тобою. Целую Тебя крепко.
Твой Казанец
29 мая 1916 г.
Золотому моему Папá!
Лазарет при Феодоровском Государевом соборе для раненых.
На этой бумаге я, кажется, Тебе ни разу не писала. Сегодня у нас было жарко, а теперь уже не так, так как шел маленький дождик. Утром мы были у обедни и завтракали на балконе, чай пили тоже с мадам Зизи. Она завтра уезжает к себе в деревню. Я вся искусана каким-то поганым животным, и поэтому все мое тело зудит. Весьма неприятно, в особенности при людях, когда хочется чесаться.
Мы теперь почти что каждый вечер ездим к сестрам в лазарет. Они чистят инструменты или приготовляют материал на следующий день. Анастасия играет с ранеными в крокет на столе, а я играю в блошки или складываю пузель. Сегодня днем мы катались, а потом ходили к нам в лазарет. Почти все раненые лежат в палатке, только тяжелых не пускают. Те, которые могут ходить, идут пешком в Екатерининский парк и там на озере катаются на шлюпках. Они это очень любят и всегда просят сестер с ними пойти.
Мы к себе в лазарет теперь тоже ходим каждый день, это много лучше, нежели Большой дворец с сестрой Любушиной. Она, конечно, нашла, что мы загорели и все сестры тоже. На днях мы ходили на Детский остров с Пупса сестрой, и она с нами полола. Так много гнилой травы между ландышами, что они плохо растут. Одну половину мы очистили, а следующую кончим на днях. Крепко целую Тебя и Алексея.
Храни Вас Бог. †
4 июня 1916 г.
Золотому моему Папá!
Лазарет при Феодоровском Государевом соборе для раненых.
Поздравляю Тебя с днем рождения Анастасии. Пишу Тебе на этой бумаге, так как это уже последняя бумага из нашего лазарета. Если хочешь, я могу Тебе писать на открытках лазарета. У нас каждый день идет дождь, но мы, несмотря на это, все-таки гуляем и катаемся. Вчера утром были уроки, но один час я с Швыбзом были свободны и поехали кататься с Триной. По дороге встретили бабу, которая продавала ландыши, и мы у нее купили. Завтракали на балконе, хотя и не было тепло. Потом ездили в Большой дворец. Собирались потом ехать кататься, но так как шел очень сильный дождь, мы не поехали. Швыбз и я ездили в наш лазарет.
Пили чай тоже на балконе, потом мы качались на гамаке. Он висит на двух деревьях за дорожкой перед балконом. Там деревья совсем крепкие Ты должно быть уже слыхал, что Виктор Эрастович и Скворцов ранены, а Шведов болен тифом. Я пишу Тебе утром, так как у меня свободный час. В 10 часов поеду провожать сестер и Маму в лазарет. Она себя, по-видимому, лучше чувствует, так как ездит теперь в лазарет раньше с сестрами. Посылаю Тебе, Алексею и Свите несколько карточек. Я все надписала, а Твои нет. Крепко Тебя целую, как и люблю.
17 июня 1916 г.
Золотому моему Папá!
Лазарет при Феодоровском Государевом соборе для раненых.
Сейчас я сижу на балконе с Мамой и Аней. Мы только что кончили завтрак. Гроза идет кругом, и гром сильно гремит. Не знаю, что мы будем делать. Теперь Анастасия и я очень часто ходим в наш новый лазарет. Он ужасно уютный. Надеюсь, когда Ты вернешься, то придешь к нам. Каждый вечер мы бываем у сестер в лазарете и там играем в добчинский- бобчинский.
Ты не можешь себе представить, как барон Таубе суетится и спорит с Ритой Хитрово. Они все время изводят друг друга. Все время блестит молния, и Аня, крестясь, говорит: «Ой, не надо, я не хочу, чтобы была гроза». Кончаю писать, так как ничего больше нет. Целую крепко Тебя и Алексея. Благодарю Жилика за письмо. Храни вас Бог.†
16 июля 1916 г.
Золотому моему Папá!
Лазарет при Феодоровском Государевом соборе для раненых.
Тебе придется утомить Твои глаза, читая мое письмо Алексею, так как я ему написала на красной бумаге. Сегодня утром думаем поехать кататься с Швыбзом и Триной. Вчера днем были в нашем лазарете, а потом пошли к Ломану на ферму, то есть не к нему, а к его дочке, у которой две недели тому назад родился сын Роман, которого Мама будет крестить в воскресенье. Ребенок, конечно, спал, и мы на него только посмотрели, а потом они нам показали свои комнаты. Они очень маленькие, но уютные.
Опять мы начали ездить к сестрам в лазарет по вечерам. Пишу Тебе в ожидании батюшки, который, наверное, забыл, что у него со мною урок, и не идет. Швыбз сидит против меня и что-то рисует в альбом. Мы днем с Мамой почти никогда не катаемся, потому что бываем в это время в своем лазарете. Пора кончать, слышу батюшкин голос в коридоре, Крепко целую.
20 июля 1916 г.
Золотому моему Папá!
Лазарет при Феодоровском Государевом соборе для раненых.
Золотой мой Папá, чуть не забыла Тебе сегодня написать, должно быть я контужена. Сейчас пойдем с Швыбзом в дорогой Большой дворец. Сестры едут в Петербург, а после Б. Дв мы пойдем с Мамой и Аней кататься.
У нас в лазарете лежит корнет моего полка Штырев, он ранен в ногу разрывной пулей, но он может ходить на костылях. Он много рассказывал про полк. Сегодня ужасный холод и гулыга, но мы все-таки завтракаем на балконе, хотя в пальто. Мотор должен быть уже и пришел и я бегу. Крепко и горячо целую и давлю. Храни Вас Бог
Твой Казанец.
15 августа 1916 г.
Золотому моему Папá!
Лазарет при Феодоровском Государевом соборе для раненых.
Вот уже четыре дня, что мы не играем в тенисс п.ч. ужасный холод и ежедневно идет дождь. Были сегодня утром у Обедни в Пещерном храме и потом я каталась с Триной и Швыбзом. Проезжая мимо вокзала встретила Воейкова и Нилова в моторе. В 11.30 приходит в Царское поезд из Могилева. Должно быть Тебе очень приятно иметь у себя Ник. Пав. — У нас в комнате открыты окна и дверь и я медленно, но верно замерзаю.
Сейчас надо идти завтракать, но Мамá наверное запоздает. Когда Тебя здесь нет они ужасно поздно возвращаются (из Лазарета). Третьего дня они вернулись 13.40. Ну крепко Тебя и Алексея целую. Извиняюсь за скучное письмо, но не знаю ничего интересного. Храни Тебя Бог.
12 сентября 1916 г.
Золотому моему Папá!
Лазарет при Феодоровском Государевом соборе для раненых.
Посылаю Тебе карточки, которые Ты хотел иметь, и Светличному тоже. Один из раненых урядников 4-й сотни уже поправился, но комиссия его не пускает обратно в Сотню, а посылает на Кавказ домой. Он очень недоволен, и сначала даже не хотел согласиться, но потом его уговорили. В теннис мы еще не играли. То времени нет, а то погода плохая, идет дождь.
Сейчас сижу в классной и у меня должен быть урок с П.В.П., но он занят и пишет расписание уроков на зиму и страшно сопит носом. Он продолжает писать, и я тоже. Теперь мы работаем всякие теплые вещидля детей, которые живут в Могилеве против нашего поезда, здесь кажется скучнее после Могилева. Ты не можешь себе представить как я завидую П. В. П., который едет к вам. Но я думаю, что он бы мне не уступил, так как не успел он приехать в Царское, как у него сделался безумный насморк.
Урока никакого не вышло, П. В. П. только говорил, что надо без него делать. Сейчас будет еще урок истории, а потом я свободна и поеду с Швыбзом и Триной кататься. Крепко, горячо Тебя и Алексея целую. Храни Тебя Бог! †
7 марта 1917 г.
Золотому моему Папá!
Лазарет при Феодоровском Государевом соборе для раненых.
Все время мысленно и молитвенно с Тобой. Сестры еще лежат в темной комнате, а Алексею надоело и по этому он лежит в игральной и не закрывает всех окон. Сегодня я с ним и Жиликом лили из олова пули и ему это очень понравилось. Мамá бодра, хотя сердце не совсем в порядке, Теперь я почти целый день с Мамой т.к. я осталась одна, которая ещё здорова и может ходить. Сплю я тоже с ней, чтобы быть ближе, если в случаи что нибудь надо сказать или кто нибудь её хочет видеть. Лили спит у нас в красной комнате около столовой на диване, где Ольга лежала. Она ужасно милая и очень помогает во всём.
Из окон мы видим наших казаков и солдат. Вчера ходила с Мамой по подвалу, и смотрели как они там все устроились. Темнота в подвале полная т.к. у нас электричества днем не горит. Солдаты были очень милы и когда мы проходили мимо них, они вскакивали с соломы на которой они отдыхали и здоровались с Мамой. Нас вел швейцар со свечей в руках и командовал солдатам «смирно». Вечером видела Викт. Эрастовича, он сказал, что ночью пришел пешком из Петрограда Вершиков, который был арестован домашним арестом как и весь конвой в Петрограде. Все мы крепко и горячо Тебя дорогой наш Душка Папá целуем. Храни тебя Бог. †
Вчера днем у нас был молебен, приносили к сестрам икону Знамения Божией Матери из церкви. Было после этого как то всем легче весь день. — Папа душка мы все слыхали и верим, что Господь никогда не оставит Того, который сделал все что мог для нас всех.
Мы Тебя горячо и много раз целуем. Бог всегда с Тобой и наш друг в небе о Тебе так же горячо молится и все, все — наши мысли о Тебе и ни на минуту не покидают.
15 февраля 1918 г.
Анне Вырубовой
Тобольск
Горячо любимая моя. Как поживаешь? Очень приятно было о тебе услышать. Все мы здоровы и много гуляем по двору, катаемся с горы. Эти дни — сильный мороз, так что Мама сидит дома. Наверное, получишь эту открытку уже в феврале, поэтому поздравляю тебя с днем Ангела, помоги тебе Бог в будущем и благослови тебя. Много о тебе вспоминаем.
На днях написала Акиму, не знаю, получил ли. Рада очень за Сережу. Храни тебя Господь на всех путях, не скучай, милая, Бог даст, все будет хорошо, и мы опять будем вместе. Целую тебя крепко, как люблю.
14 апреля. 1918 г.
Cестрам в Тобольск
на пути в Екатеринбург.
Дороги испорчены, условия путешествия ужасны.
17 апреля. 1918 г.
Cестрам в Тобольск.
Екатеринбург
Скучаем по тихой и спокойной жизни в Тобольске. Здесь почти ежедневно неприятные сюрпризы. Только что были члены област. Комитета и спросили каждого из нас, сколько кто имеет с собой денег. Мы должны были расписаться.
Т. к. Вы знаете, что у Папы и Мамы с собой нет ни копейки, то они подписали, ничего, а я 16 р. 75 к. кот. Анастасия мне дала в дорогу. У остальных все деньги взяли в комитет на хранение, оставили каждому понемногу, выдали им расписки. Предупреждают, что мы не гарантированы от новых обысков. — Кто бы мог думать, что после 14 месяцев заключения так с нами обращаются. — Надеемся, что у Вас лучше, как было и при нас.
18 апреля (cтарый стиль) 1918 г.
Cестрам в Тобольск.
Екатеринбург
Христос Воскресе!
С светлым праздником поздравляю Тебя моя Анастасия хорошая. Приехали сюда с ж. д. на моторах. Завтракали из общего котла в 4 h. 30 m. Разложились только к вечеру т. к. все вещи были осмотрены даже лекарство и “леденцы”. От двух дневной тряски на лошадях вещи в ужасном виде. Странно что рамки, бутылочки не сломались, только выскочила пробка от Malgek…(неразб.) и запачкала книги, но Нюта и Седнев привели все в порядок. Даже внутри чемоданов пыль и грязь, вся бумага в кот. были завернуты вещи, протерта и в дырах.
Пили все вместе чай в 9 h. 30 m. потом еще посидели сами разложили койки и в 11 h. легли. Папа нам читает Евангелие этой недели. Мама Машку дразнит с удачным повторением увлечение Pankras, но это вже нема опять. Благословляю + и горячо целую мою маленькую Душку. Мы не все выложили т. к. говорят, что переведут в другое помещение. Никому больше не буду писать т. ч. поздравь всех с светлым праздником и скажи сердечный привет. Раскажите Madelen(неразб.) и др. как мы живем.
Скучаю очень без тебя, дорогая моя Настаська. За столом недостает твоих гримас. Как у вас идут службы на Страстной? Хороший-ли поставили иконостас? Ну, прощай, целую тебя трижды. Папа. Желаю всего хорошего дорогому моему Швыбзу.- Храни Тебя Бог. Твоя М. Твоя старая Мама.
27 апреля. 1918 г.
Cестрам в Тобольск.
Екатеринбург
С добрым утром дорогие мои.
Только что встали и затопили печь, т. к. в комнатах стало холодно. Дрова уютно трещат, напоминает морозный день в Т(обольске). Сегодня отдали наше грязное белье прачке. Нюта тоже сделалась прачкой, выстирала Маме платок, очень хорошо и тряпки для пыли. У нас в карауле уже несколько дней латыши. У Вас наверное неуютно, все уложено.
Уложили ли мои вещи, если не уложили книжку дня рождения, то попроси Н. Т. написать. Если не выйдет, то ничего. Теперь уж наверное скоро приедете. Мы о Вас ничего не знаем, очень ждем письма. Я продолжаю рисовать все из книжки Бем. Может быть можете купить белой краски. Ее у нас очень мало.
Осенью Жилик где-то достал хорошую, плоскую и круглую. Кто знает, может быть это письмо дойдет к Вам накануне вашего отъезда. Благослови Господь ваш путь и да сохранит Он вас от всякого зла. Ужасно хочется знать, кто будет вас сопровождать. Нежные мысли и молитвы вас окружают — только чтобы скорее быть опять вместе. Крепко вас целую, милые, дорогие мои и благословляю.
17 мая 1918 г.
Анне Вырубовой
Екатеринбург
Поздравляю Вас со светлым праздником. Извиняюсь, что так поздно, но мы как раз уехали перед праздниками. Это было для нас очень неожиданно. Алексей был как раз болен, так что сестрам пришлось остаться с ним. Они должны скоро к нам приехать. Скажите Рите (Хитрово), что не очень давно мы видели мимолетно маленькую Седюшу. Сегодня три недели как мы выехали из Тобольска. Так грустно быть без других, в особенности теперь, и на праздниках.
Устроились мы пока хорошо. Домик маленький, но чистый, жаль что в городе, потом сад совсем маленький. Когда придут другие, не знаю как мы устроимся, комнат не очень много. Я живу с Папой и Мамой в одной, где и проводим почти целый день. Только что выходили в сад, погода серая и идет дождь. А в дороге погода была чудная. До Тюмени 260 верст ехали на лошадях. Дорога была ужасная, трясло ужас как. Бумага, в которой были завернуты вещи, местами протерлась. Табак высыпался из папирос. Но как ни странно, ничего стеклянного не разбилось.
У нас были взяты с собой лекарства и это доехало благополучно. Ехали мы два дня, ночевали в деревне. Через Иртыш проехали на лошадях, а через Туру пешком и несколько сажень до берега — на пароме. Мама перенесла эту дорогу удивительно хорошо, но теперь, конечно чувствует усталость и почти каждый день болит голова.
С нами приехал доктор Боткин, у него бедного в дороге сделались колики в почках, он очень страдал. Мы остановились в деревне, там его положили в избу, он отдохнул два часа и поехал с нами дальше. К счастью боли не повторились. А как Вы все поживаете? Сестры нам написали, что имели от Вас известия. Если хотите мне написать, то адрес мой: Екатеринбург. Областной исполнительный комитет. Председателю, для передачи мне. Имели ли известия о Тили (Ю. А. Ден). Всем Вашим и Ник. Дм. привет. Крепко целую Вас, Риту (Хитрово) и детей (Д. и С. Толстые). Желаю Вам всего хорошего.
Храни Вас Господь.
